Всемирно известный исполнитель мугама, обладатель премии ЮНЕСКО, член Международной ассамблеи редких голосов, кавалер орденов «Шохрат» и «Шараф», народный артист Азербайджана Алим Гасымов прошел путь от непринятия своих музыкальных экспериментов до всеобщего поклонения, которое перешагнуло все мыслимые и немыслимые границы, опередив свое время. Кажется, что его кристально чистый голос звучит не откуда-то снаружи, но внутри каждого из нас, заполняя слушателей своей глубиной, поднимая на поверхность едва уловимые краски и оттенки наших переживаний, эмоций, потрясений, страданий, возвышенных устремлений, радостей и печалей, счастья и горя.

Текст: Захра Бадалбейли | Фото: Адыль Юсифов

The M.O.S.T.: Вас сложно было найти в Баку, так как вы решили переждать пандемию в Шемахе – в родном городе, в котором вы выросли. Благодарим от имени редакции, что вы все-таки смогли выкроить для нас время. Для начала хотелось бы узнать, каким было ваше детство? Поделитесь с нами самыми яркими воспоминаниями.

Алим Гасымов: Мое детство проходило в разных селах и окрестностях Шемахи. Мы переезжали часто, так как родители искали подходящую работу. Где была на тот момент работа – там и приходилось обосновываться. Жизнь была сложной, жили мы в бедности. Я часто болел. Наибольшую часть детства я провел в поселке Мушвигабад. Помню, как забирался на большое тутовое дерево и, сидя на нем, мечтал о своем, пел…

The M.O.S.T.: То есть любовь к музыке у вас зародилась с самого детства. А от кого вы ее переняли?

Алим Гасымов: Мой отец любит музыку, и у него очень хороший голос, а покойная мама в целом была музыкальным и жизнерадостным человеком. Видимо, гены сыграли свою роль. В нашем доме с 5-6 утра начинала кипеть жизнь. Родители готовились к работе со скотом и включали радио, по которому с самого утра транслировали зажигательные мелодии. И никто не заботился о том, что ребенок спит. Я просыпался с хорошим настроением и пропитывался ашугской музыкой. Еще в раннем детстве я сам смастерил для себя двухструнный саз. Думаю, многие выросшие на просторах регионов знают, как это делается.

The M.O.S.T.: Получается, что вы с самого детства знали, что станете ханенде?

Алим Гасымов: В детстве я вообще не задумывался о выборе профессии. Хотя многие, заслышав мой голос, прочили мне будущее певца. Но я считал, что не каждый обладатель хорошего голоса обязательно должен стать профессиональным исполнителем. К своей профессии я пришел от безысходности, если можно так выразиться. Я пытался начать свой профессиональный путь до армии, но в итоге получилось осуществить это только после возвращения со службы.

The M.O.S.T.: Вы переехали в Баку в поисках возможности стать профессиональным исполнителем?

Алим Гасымов: Судьба – странная штука. Я очень рано женился. Теперь я понимаю, что это было рано. Скорее всего это произошло от отсутствия больших планов на жизнь (смеется). Создал семью, не имея ни денег, ни работы. Но, видимо, это был предопределенный мне свыше путь. В целом, задумываясь о том, как мои родители создали семью, как я сам ее создал, я понимаю, что все это было предначертано свыше.

Я изначально понимал, что мне будет сложно влиться в музыкальную среду города, получить нужное образование. Ситуация была сложной, и благодаря тому, что мои родственники были знакомы с Сиявушем Асланом, они попросили его поспособствовать тому, чтобы меня допустили до экзаменов в Музыкальное училище (ныне Музыкальный колледж – прим. ред.) имени Асафа Зейналлы. Сиявуш Аслан, выслушав мольбу своей тети, позвонил Васифу Адыгезалову, и тот допустил меня до экзамена.

Алибаба Мамедов и покойный Бахрам Мансуров принимали у меня экзамен. И когда я получил пятерку, я был окрылен, просто летал от счастья. Очень хотел попасть в класс Алибабы-муаллима, но как раз в тот момент он ушел с данной работы, и я попал в класс Агахана Абдуллаева. Также я крайне благодарен прекрасному педагогу Адылю Бабаеву.

The M.O.S.T.: Несмотря на вашу учебу и классическую школу, ваше творчество не обрамлено какими-либо рамками, вернее вы их очень грамотно разрушаете, творя свое собственное направление, не так ли?

Алим Гасымов: Если бы я не попал в эту среду, не «варился» бы в этом обществе, я бы просто остался сторонним наблюдателем и не смог бы развиваться. Я бы продолжал петь мейхану, как и в детстве, на улицах. А здесь я научился мастерству, искусству исполнения, узнал, что такое газели, теснифы, по каким канонам надо исполнять мугам, изучил его детально. Меня стали посылать на конкурсы, на которых я занимал хорошие места. Я имел возможность общаться и творить вместе с самыми большими профессиональными музыкантами того времени, выступая с ними на разных мероприятиях и торжествах. Не каждому творческому человеку выпадает такая удача.

The M.O.S.T.: Несомненно это явилось очень важным фундаментом для начала вашего пути, но дальше вы стали подниматься все выше и выше…

Алим Гасымов: Как-то раз на концерте за кулисами Васиф Адыгезалов сказал Сиявушу Аслану в шуточной форме: «Видишь, как я твоего родственника продвигаю на концерты и конкурсы?» На что Сиявуш-муаллим ответил: «Если бы он не был талантлив, ты бы никуда не смог его продвинуть». Так они шутили между собой. Но я понимал всю ответственность перед тем, чем меня наградил Всевышний.

The M.O.S.T.: Говоря о различных школах мугама, какие из них вы бы выделили? И есть ли отличия между, например, карабахской школой мугама и шемахинской?

Алим Гасымов: Мне очень часто задают данный вопрос. Но я считаю, в данной профессии есть только общее развитие. По моему мнению, нельзя подразделять на школы то, что развивается столь гармонично многие столетия. Есть конечно, определенные различия между подачей и стилистикой воспроизведения. У бакинских ханенде оно свое, у карабахских – свое характерное, у шекинских – то же самое.

В целом, во многих странах мира исполняют мугам. Есть восточный мугам – он представлен практически во всех странах Востока и исполняется по-своему. В Индии же его исполнение отличается от всех. В Иране, в Турции – везде есть свой стиль исполнения. В Азербайджане также есть свои традиции. Конечно, так как Баку является центром, сюда стекаются все таланты. Например, в Ширване был такой исполнитель Мирза Мамед Гасан, чье исполнение было очень своеобразным. В его присутствии никто другой не осмелился бы спеть мугам. Даже сам Хан Шушинский говорил, что его стиль исполнения не похож ни на какой иной.

Говоря именно о выходцах из Карабаха, можно отметить особенности их голосовых тембров. Известный исполнитель из Шуши Зульфи Адыгезалов привнес в мугам газели. Его исполнение газелей завораживало публику. И я считаю, что в данном случае важным является и его личный талант. И стал он известным именно в Баку, выступая на всех торжествах в центре, в Нардаране и других поселках. Это был его личный путь. Так же и Муталим Муталимов – большой мастер своего искусства, выходец из Карабаха. Он так детально, с такими нюансами исполнял мугам, как настоящий сарраф (мастер слова – прим. ред.).

В Шеки был ханенде Алескер, во время исполнения которого все просто замирали. И я считаю, что невозможно разделять все эти регионы. В целом просто существует азербайджанская школа мугама. И я надеюсь, что и Карабах, и вся наша страна всегда будет процветать с благословения Аллаха.

The M.O.S.T.: Ваше исполнение тоже уникально. Можно сказать что вы являетесь революционером в своей профессии. Как вы пришли к тому, чтобы настолько сильно выйти за рамки общепринятых норм исполнения?

Алим Гасымов: Сам путь развития мугама и моя личная судьба привели к этим изменениям. Это было своеобразным требованием времени. Мугам как бы помолодел. Появилось сразу много молодых исполнителей, молодых музыкантов – таристов, кяманчистов, что привнесло новое дыхание и разрушило стереотипы о том, что и исполнители, и музыканты должны быть обязательно в возрасте. И поэтому мугам стала слушать и молодежь. Та часть слушателей, которая предпочитала эстраду и джаз, стала слушать меня, потому что я стал исполнять и песни, например,  Вагифа Герайзаде. Меня даже на улице останавливали русские, благодарили за творчество. За границей было такое, что после концертов мне целовали руки, но все это именно благодаря нашей музыке, благодаря тому, что самое понятие «музыка» не имеет границ. То, что я совершил своего рода революцию в данном жанре, не было запланированным актом. Это произошло само собой, путем развития моего творчества естественным образом.

The M.O.S.T.: Именно благодаря вашей естественности и непосредственности, органичному исполнению и сценическому образу вас так любят и тепло принимают во всем мире…

Алим Гасымов: Да, это всегда происходит органично. Я иногда и сам удивляюсь происходящему. Могу начать исполнение и удивиться, куда меня «занесло» в хорошем смысле слова, и поражаться тому, каким образом меня ведет сама музыка. Стараюсь в этот момент быстро записать новые нюансы, чтобы потом более подробно их изучить. В целом, эти импровизации бывают спонтанными и необузданными, но неизменно интересными.

Многочисленные награды Алима Гасымова

The M.O.S.T.: Расскажите, пожалуйста, как вы готовитесь к концертам? Составляете ли заранее программу, или все происходит спонтанно?

Алим Гасымов: Концертное выступление – это очень ответственный момент. Конечно, рамки и последовательность определяются заранее. Мы репетируем с музыкантами определенную программу. Надо быть готовыми на 120%, чтобы на концерте выдать хотя бы 80% (смеется). Сымпровизировать можно одно произведение, но не всю программу. Форма обязательна для восприятия. Концерты длятся более часа, и зритель не должен уставать. Составление  концертной программы с учетом психологии зрителя – само по себе является большим трудом.

The M.O.S.T.: На ваших концертах все зрители, и я в том числе, всегда отмечают, что благодаря вашему исполнению можно будто переместиться в иную реальность. Это чем-то похоже на медитацию. Каким образом это происходит?

Алим Гасымов: Да, я не раз это слышал от зрителей. И скажу вам, что примерно через минут 15-20 исполнения я и сам уношусь в иные измерения. Это скорее всего схоже с дервишами, с их ритуалами в суфийских меджлисах, которые нацелены на перенос в другую реальность – приближение к Всевышнему. В некоторых странах мне так и говорят, что не хотят называть меня певцом, а называют дервишем. Это их видение, их восприятие. Я не называю себя так, но знаю одно – при исполнении мугама не только со зрителями, но и со мной происходит что-то необъяснимое, и я испытываю самые блаженные чувства.

The M.O.S.T.: А каким поэтам вы отдаете предпочтение? Какие тексты выбираете для исполнения?

Алим Гасымов: Я не могу выделить кого-то определенного. Если мне нравится та или иная газель, я обязательно заучиваю ее. Даже бывало так, что когда мне нравились чьи-то слова, я сам обращался к авторам, находил их, просил написанный им текст для своего исполнения. Я и сам пишу слова и стараюсь их выучить, чтобы не запамятовать. Эти слова иногда приходят сами собой в процессе исполнения мугама и становятся вспомогательным элементом.

The M.O.S.T.: Вы часто исполняете дуэты, в том числе и с мировыми звездами. Какой из дуэтов вам запомнился и явился наиболее близким вашему творчеству?

Алим Гасымов: Самым органичным могу назвать дуэт с моей дочерью Фарганой. Это даже не дуэт… Я скорее назвал бы такое исполнение «ходьбой двух лошадей в одной упряжке». Мы, как тар и кяманча, понимаем друг друга с полуслова, с полузвука. Это был нелегкий процесс, но он привел к полному взаимному пониманию. Если мы даже беремся за исполнение новой газели – со стороны может показаться, будто мы репетировали днями и ночами. Мы ловим друг друга на лету.

Еще я хотел бы отметить наш проект с известным американским виолончелистом китайского происхождения Йо Йо Ма. Мы выступали в таких солидных залах, на таких сценах, на которых дотоле не звучала азербайджанская музыка. С ним мы объездили все штаты Америки. Очень интересными были выступления с «Кронос-квартетом», с которым мы тоже выступали во многих странах.

В целом, было немало дуэтов. Но те, которые я выделил, особенно важны для нас, так как именно благодаря им азербайджанская музыка открыла для себя новые границы – ее услышали те, кто всю свою жизнь слушал только классическую музыку, симфонии, оперы… И эти симфонические залы раскрыли двери для мугама, в том числе и благодаря проекту «Шелковый путь».

Одним из самых ярких был проект с американской танцевальной группой Марка Морриса. Они сделали постановку на «Лейли и Меджнун» – мы пели, а они танцевали. И с этой постановкой мы также объездили все штаты. Я считаю это большим достижением, потому что на Востоке нашу музыку знают и любят, но на Западе даже люди, которые впервые слышали ее, были поражены и выказывали свой восторг.

The M.O.S.T.: Вас не зря называют живой легендой. И хотелось бы узнать, каким вы видите будущее мугама? Каким будет его развитие в Азербайджане?

Алим Гасымов: То, как мы относимся к мугаму, к сожалению, не распространяется на всех. Не все чувствуют музыку сердцем, а часто воспринимают исполнителя лишь взором. Я очень надеюсь, что вся система того, как люди становятся известными, как их приглашают на телевидение и радио, немного изменится, и станут больше уделять внимание таланту и мастерству. В целом, путь Мастера очень сложный и долгий. Для того, чтобы вникнуть в философию мугама, исполнять его, достигая глубин своей души, требуются годы. Надеюсь, что в ближайшее время система наладится, и все пробелы будут заполнены. И уверен, что при поддержке и непосредственном участии первой леди Мехрибан Алиевой мугамное творчество Азербайджана придет к еще большему процветанию.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста напишите свой комментарий!
Введите имя